Смолк утром рокового дня (Игорь Кохановский)

* * * Смолк утром рокового дня Изнеможённый нерв столетья… Уж сколько лет, как нет тебя На этой ссученной планете. И двадцать пятого июля Я каждый раз твержу сквозь мат: Ну как же так — не завернули Его с дороги, мчавшей в ад!.. …Меж нами были вёрсты, мили, А мы срослись — к плечу плечом… Как жаль, что не договорили… О чём? Да мало ли о чём… Когда-то — преданный подельник В проделках юных пития, Потом — любимый собеседник, Таким прослыл я у тебя. Мы с ним во многом были схожи, Но я совсем, совсем другой, Мне и соседствовать негоже С его бунтарскою душой. Да, в бунтарях и я ходил, Вещал на радио «Свобода», Где от души наотмашь бил Тогдашних типа слуг народа. В тот год ГБ, как бы дразня, Ослабила бульдожью хватку… Но это позже и фигня В сравненьи с тем, в какую драку Вступал своим талантом он С бетонным мороком системы… …Её, казалось, рушит стены Его хрипатый баритон. И песенный таран-удар Всех звонче был в тогдашних схватках… Небесный, непонятный дар Туманился в его повадках. Он безшабашный был во всём, И привередливые кони Его страстей, забыв о нём, Неслись, как в бешеной погоне. Аж девяностые лихие Лихи не как его стихи… Игра была его стихией — Игра, пугавшая верхи. Он был таким, каким он был, Кирять в завязке зарекался, Игрок во всём — игрою жил И, видно, всё же заигрался… Упрямо домогался он: А сколько лет ему осталось, Предчувствуя, что обречён, И чувствуя свою усталость. Заметно было по рукам, Сжимавшим гриф и струны-нервы, Как он, открытый всем ветрам, Устал от пут отчизны-стервы. Он всё пытал судьбу свою: А сколько там ещё осталось Хоть постоять бы на краю, Хоть самую земную малость… Конечно, я совсем другой, Хотя мы с ним во многом схожи Не только, извините, рожей, Но и бунтарскою душой. Его бунтарство не чета Бунтарству моему, не скрою, Моё — не стоит ни черта, Его — оплачено судьбою. <>