Наши яши рассуждали
О вопросах бытия
И всю ночь почти решали,
Что такое «я».
Ненормальными считали
Люди их кругом,
Замолчать всё заставляли,
Спать идти потом:
— «Я» есть то, что вы едите,
Что же тут решать!
Не мудрите, а идите
Поскорее спать.
Нужно только лишь работу
Нужную уметь,
И одну лишь здесь заботу
Об еде иметь.
— Это то же, что свиньёю
Человеку стать.
Нет, с душою вам такою
Не об «я» решать.
Тут огромными толпа́ми
Люди спать пошли,
И большими дураками
Наших яш сочли.
Ночь усы́пала звезда́ми
Тёмный небосклон
И неслышными словами
Предлагала сон.
Наши яши не желали
Позабыться сном,
Долго—долго рассуждали
Всё об «я» одном.
Но домой не уходили,
Хоть болела голова,
Говорили, говорили…
Вот об «я» слова:
— Я ничтожный, я не сильный,
Живу мало-мало лет,
Пронесётся мрак могильный —
И меня уж нет…
И зачем же я страдаю,
И живу-то я на что,
И чего же ожидаю,
Когда я — ничто?..
— Нет, ни ничто — душа моя,
И я есть что, и я есть да,
И не умру я никогда.
Здесь я не вру: я — что, я — да.
Но тут опять вопрос всегда:
Но как же знать, что́ «что», что́ «да»?
— Всё лишь от других сливая,
«Я» не я, мой друг, —
«Я» лишь линия кривая,
Вечный, вечный круг.
«Я» лишь сложная машина,
Вся из составных частей,
Разноцветная картина
Разных красок и кистей.
Среди вечного движенья
В океане бытия
«Я» лишь только повторенье
Других, прежде бывших «я».
Жизнь — кипенье, жизнь — горенье,
Вся из мыслей и страстей.
«Я» же — лишь отображенье
Этой жизни всей.
— Нет, неправда, «я» едино
В жизни и в любви своей,
Никогда не повторимо
Среди «я» других людей.
С телом странно совместимый,
Я — душа моя.
Я — единый, неделимый
Атом бытия.
Повториться, разделиться
Не могу я никогда.
Тело может измениться —
Я всё тот же навсегда.
И кипенье, и горенье —
Только жизнь моя.
Но другое «я» значенье:
«Я» есть только я.
В мире се́м необозримом
Ничего не можем знать —
Так оставь о нерешимом
«Я» вопрос решать.
— В море жизни, в море дела
Не видать меня.
Я лишь только клетка тела
Мирового Я.
Словно крови шарик малый
В венах у меня,
Мчусь, от бега уж усталый,
Во вселенском Я.
Чтобы разрешить сомненья,
Принуждён сказать с тоской,
Что в дни первые рожденья
Я являюсь лишь доской.
Что хотите, то чертите
На доске вы той.
Придёт время — поглядите,
Стану я какой:
Весь изрезан, изрисован
Жизни сей резцом,
Затушёван, излинован
Стану я потом.
Жизни разные картины
Отразятся тут —
По лицу тогда морщины
Многие пройдут.
И со вздохом сожаленья
Взглянет на меня,
Те, грядут что на мученья
Моего же я.
Жизнь сперва их поцелует
С радостным лицом,
Растушует, разрисует,
А потом, потом…
Потом кончатся лобзанья,
Краски пропадут,
И последние рыданья
В сердце их замрут.
«Я» — изрезы, «я» — мученье,
«Я» — глубокая тоска.
В первые же дни явленья
«Я» — лишь голая доска.
— Нет, от первых дней творенья
Я не голая доска —
О прекрасных днях творенья
На душе моей тоска.
Но хоть тьмою жизнь одета,
Тьма не трогает меня:
Я — частица Первосвета,
Искра вечного огня.
Я родился в Свете чудном,
В Царстве вечной Красоты,
Здесь живу я в мире трудном,
Там же — все́ мои мечты.
Оттого я не умею
В этой тьме житейской жить,
Всё о Свете том жалею,
Не могу его забыть.
Здесь я в мраке, без привета,
Среди чуждых мне людей —
Там я жил во храме Света,
В царстве радостных идей.
И о нём воспоминанья
Я с собой сюда принёс.
Здесь роди́лись лишь желанья,
Тени те́ней дивных грёз.
За тяжёлый грех паденья
В этот мир лишь я пришёл.
Как в темницу, в заключенье,
В это тело я вошёл.
В нём мне душно, в нём мне тесно,
Скучен и противен труд,
Всё кругом неинтересно.
О, как грустно, грустно тут!
Но проснусь я, вновь рождённый
В новом Царстве Бытия,
Новым счастьем упоённый,
Буду новым в новом я.
— Всё, что вкусом, глазом, ухом
Я могу обнять,
Всё моим единым духом
Я могу считать:
Всё, что слышу,
Всё, что вижу,
Что люблю,
Что ненавижу.
Моей трудной жизни бремя,
Что так давит здесь меня,
Расстоянье, даже время
Будут тоже — я.
Мир лишь только представленье
Моего же «я»,
Всё — моё же проявленье,
Всё — мечта моя:
Это поле, это море,
Эти звуки красоты,
Эта радость, это горе,
Эти чудные цветы,
Ветер, дым, огонь, волна,
Всё, что вижу я вокруг,
Звёзды, солнце и луна,
Да и ты, мой милый друг!
Всё — одно воображенье,
Всё мечта моя,
Всё моё же представленье —
Значит, тоже — я.
«Я» не будет — вас не будет,
Станет всё — ничто.
И не купит, не добудет
Тогда «я» никто.
— Трудно, трудно мне постигнуть,
Что есть жизнь, что свет,
Но не может «я» погибнуть:
Ему смерти нет.
По волна́м, волна́м эфира,
То здоровый, то больной,
Мчусь я в океане мира
Вместе с матерью-землёй.
Но туда, где был я прежде,
Больше не вернусь —
Вечно в новой я одежде,
В новом месте нахожусь.
Умирая, оживая,
Я всё тот же я.
«Я» есть точка мировая,
Атом бытия.
Точка движется. За нею
Линия идёт.
Душа ширится, и значит,
«Я» моё живёт!
И в безбрежном сём эфире —
Всюду «я», и «я», и «я».
Сколько ж будет во всём мире
Этих точек бытия,
Этих чудных, неделимых,
С тайною своей,
Никогда неповторимых
В своих «я» людей!
И ведь все́-то будут братья
Моему же «я»,
Хоть у всех другие платья,
Хоть те «я» — не я.
Хоть «я» самое простое
Неделимо никогда,
Но не то же, что другое —
Все́ «я» разные всегда.
В безконечности вселенной,
В океане бытия
Точкой духа неизменной
Путь свой совершаю я.
Верный Троицы поклонник,
Ею только лишь дыша,
Я — единый треугольник:
Тело, дух, душа.
Триединое нача́ло,
Что всему начало да́ло,
Бог — причина всех причин.
Без начала — Он Один.
Его мысли невместимой
Знать не могут плоть и кровь.
Он есть Дух непостижимый,
Но Он также и Любовь.
Он печётся о былинках,
Не забудет и меня,
И, как солнце в тех росинках,
Он сияет в каждом «я».
Он есть вечное нача́ло,
Что всему начало да́ло,
Он Творец и Промыслитель,
Искупитель и Спаситель.
И от Вечного Начала
Я начало получил.
Жизнь меня ещё не знала —
Я в идее уже жил.
И Творец от дней Творенья
Для «я» вечность подарил,
Чтобы я без измененья
Образ Вечного носил.
Если есть уже даренье,
То есть так же и Даритель.
Если видишь: есть строенье, —
Значит, есть его Строитель.
Средь путей неисчислимых
Путь для «я» всегда один:
Путь избра́нных, путь счастливых,
Путь к Причине всех причин.
В вечном росте и гореньи,
Наяву то и во сне,
В вечном к Свету приближеньи,
К нескончаемой Весне.
Это вечное горенье
Не исчезнет никогда.
В нём от смерти лишь спасенье,
В нём жизнь юная всегда.
Всё звучне́е, всё теплее
Путь тот будет проходить,
Всё уверенней, светлее
«Я» в стремленьи будет жить.
В день же чудный, в миг рассвета,
Весь омыт в Его Крови,
«Я» получит тело света —
Ризу белую любви.
Погляди на не́бо но́чи:
Звёзды там горят,
Словно «я» незримых очи
С тайною глядят.
Вон ещё, ещё мигают
Все́ миры, все́ жизни там,
Что о нас совсем не знают,
Неизвестны нам.
Другой мой, смотришь ты на небо,
Видишь звёзды там.
Не для тела, не для хлеба
Жить здесь нужно нам.
Негасимыми звезда́ми
Мы должны гореть,
И на жизнь свою очами
Вечности смотреть.
Жить для Неба, не для хлеба —
Значит, вечно жить.
Быть единым-неделимым —
Значит, правда, быть.
Всю дорогу — только к Богу,
С Богом быть всегда,
С Ним — в связи́ нерасторжимой,
С Ним — в любви неугасимой.
Значит, «я» есть да.
Мы в Телеграм