Къ типографскимъ наборщикамъ (Александр Сумароков)

Этот текст ещё не прошёл вычитку.

Когда вы набираете литеры для моихъ писемъ, я прошу васъ наблюдать слѣдующее. Силъ не ставить ни гдѣ; ни въ какомъ словѣ русскимъ людямъ они не надобны; мы пишемъ по русски не для чужестранцовъ, но для себя, а чужестранцы могутъ тѣмже образомъ и безъ силъ научаться нашему языку, какъ мы ихъ языку научаемся. Они знаковъ на слогахъ ударенія не ставятъ; однако мы безъ трудности ударенію словъ ихъ научаемся. Сея ради причины у насъ силы уже выброшены, кромѣ словъ безъ силы два или ежели есть и болѣе знаменованій имѣющихъ; и такъ я говорю объ оставшихъ не надобныхъ намъ силахъ. Гдѣ должно сказать, се́рдца и гдѣ сердца́, то всякой русской человѣкъ и безъ сего ему типографскаго предваренія пойметъ, а по складу и чужестранецъ не ошибется, ежели знаетъ по Русски. Силы дѣлаютъ справщику и вамъ трудъ ни кому не полезный, и трудъ автору въ поправкѣ набраннаго ево сочиненія. Когда исчезнутъ силы, исчезнетъ съ ними и пестрота обезображивающая прекрасную нашу нынѣшнюю печать. Собственныя имена такъ же силъ не требуютъ; ибо удареніе въ собственныхъ именахъ на Русскомъ языкѣ отъ удареній чужестранныхъ языковъ отмѣняется по нашему свойству. На пр. Елегіа по свойству нашихъ удареній Еле́гія, Еклога, Екло́га, и пр. А ежели которыя имена остаются и въ прежнемъ своемъ свойствѣ, и тѣ легко понять можно, по примѣру другихъ именъ изъ того языка, тѣмъ образомъ, которымъ догадываются не ставя силъ чужестранцы. А ежели какое не важное собственное имя и на вывороть молвится, такъ сколько не важно то имя, столько не важна та и погрѣшность. Лутче ставить силу надъ словами чужестранными, въ которыхъ намъ нѣтъ нужды, и которыя присвоены быть не могутъ, и для того ихъ силою почтить, что они силою въѣхали въ языкъ нашъ и которыя трудно выжить, потому что десять человѣкъ выталкиваютъ, а многія ихъ тысячи ввозятъ. Ето мнѣ смѣшно что мы втаскиваемъ чужія слова, а то еще и смѣшняе, что тому не многія смѣются, хотя языкъ народа и не послѣднее дѣло въ народѣ. Или можетъ быть я грѣшу, что тому смѣюся, а они благопристойно поступаютъ, и ради того не смѣются, что то не смѣха, но сожалѣнія достойно. Имена прилагательныя кончаются у меня во множественномъ всѣхъ родовъ въ именительномъ падежѣ на Я. И потому что я по единому только собственному моему произволенію ни какихъ себѣ правилъ не предписываю, и не только другимъ но и самому себѣ въ грамматикѣ законодавцемъ быть не дерзаю, памятуя то, что Грамматика повинуется языку, а не языкъ Грамматикѣ; такъ долженъ я объявить вамъ, ради чево я всѣ прилагательныя такъ окончеваю. Ради того что всѣ такъ говорятъ. А для чево такъ говорить начали, о томъ спросите древнихъ предковъ нашихъ, ежели вы къ тому случай имѣете. А всенароднаго употребленія не возможно опровергнуть, да и не для чево. Другой на сіе доводъ столько же важенъ: Въ Славенскихъ нашихъ книгахъ, прилагательныя имена, множественнаго числа въ единственномъ, рода мужескаго кончаются на И. Въ женскомъ и въ среднемъ на Я. Ежели намъ слѣдуя тому поступать; такъ мы Славенскимъ мужескимъ окончаніемъ введемъ нѣчто не свойственное въ нынѣшній языкъ нашъ, къ чему народъ не только привыкать не можетъ, но и не станетъ. Какомужъ послѣдуя правилу окончеваете вы во множественномъ прилагательныя имена на Е? Вы скажете: такъ пишутъ нынѣ. Кто такъ пишетъ нынѣ? Всѣ, вы скажете. Право не всѣ, ибо не всѣ еще симъ заражены, и никогда не заразятся, а то, что не имѣетъ ни малѣйшаго основанія, стоять не можетъю Предлогъ, При, въ сложенныхъ съ нимъ словахъ ставить такъ какъ онъ есть, не премѣняя литеры И, въ I, ибо всякое слово, гдѣ бы оно вставлено ни было, тѣмъ же словомъ остается, что оно было; слѣдственно и литеры свои удержать должно: Оно знаменованія своево не теряетъ, и ни мало отъ существа своево не отходитъ. Изъ словъ, Множить, У, При, составляется слово, пріумножить. Для чево жъ писать прiумножить? или изъ словъ Яти, При и Не, составленное слово, неприятель, для чево писать непрiятель? что въ Славенскихь нашихъ книгахъ слѣдуя правилу, что бы предъ гласною литерою ставить I, не здѣлано выключки на предлогъ, при, ето учинено забвеніемъ, не представивъ себѣ, что безъ выключки мало правилъ, или хотѣлося переводчикамъ покорить закону своему, непокоряющееся правилу ихъ, при. Имъ ето удалось; я только бѣдному, при, и нѣкоторыя мои сообщники, къ слабому ево защищенію остался. Не только предлогу, при, и человѣку бѣдному не скоро судъ сыскать можно, а особливо ежели судьи несправедливаго мнѣнія, или какое пристрастіе имѣютъ. Тогда отъ судей челобитчику такое рѣшеніе выходитъ: Отказать; ибо мы того здѣлать не хотимъ. Имена существительныя кончающiяся на Ь, суть рода женскаго; такъ ради чево имѣющія охоту переламывать правилами языкъ говорятъ великой камень, великой пламень, а не великая камень и не великая пламень? Ето бы лутче было, по тому что не было бы выключки. Что менше правилъ, то легче языку научиться, а нѣкоторыя думаютъ, что въ легкости языка немалое состоитъ достоинство; однако тотъ Алмазъ не дешевле, которой легче. Мнѣ думается, что въ умѣренной тягости языка больше найти можно достоинства, по тому что отъ того больше разности, а гдѣ больше разности, тамъ больше пріятности и красоты, ежели разность не теряетъ согласія. Трудность языка къ наученію больше требуетъ времени, но больше принесетъ и удовольствія. При, и томъ, по и томъ дѣлаете вы однимъ словомъ, и когда набираете, потомъ, ставите силу такъ изображая: пото́мъ, чтобъ не было выговорено, по́томъ. Не сопрягайте двухъ словъ въ одно, когда вы мои письма набираете. Палочекъ между словъ не ставьте, на прим: по-морю, еще хуже набирать такія рѣчи какъ по морю, а ставить силу на односложномъ словѣ такъ: по́ морю или съ палочкою по́-морю. Гдѣ свѣтло тамъ свѣчъ не зажигаютъ, а что ясно о томъ толковать не надобно: гдѣ поставлено по морю, всякъ будетъ читать и безъ предваренія по морю, а не по мо́рю. Односложныя слова уже и для чужестранцовъ силъ не требуютъ; ибо гдѣ одна только гласная литера, тамъ ударенія на оную ни кто обойти не можетъ. Два не могутъ быть не два, а три не могутъ быть не три, подобно не можно не ударить голосомъ въ литеру гласную, ежели она одна только, а Хореи наши и Ямбы составленныя изъ двухъ долгихъ слоговъ суть Спондеи, какъ изъ двухъ короткихъ Пиррихiи, и употребляются слагательными стопъ по необходимости. Спондеи претворяются въ Хореи и Ямбы силою и удареніемъ мысли, а Пиррихии остаются слабыми двусложными стопами, что стопослагатели хотя и тщатся обѣгать, но ни въ самомъ пресѣчении стиха всегда обѣжать не могутъ, ежели для сей маловажной причины не хотятъ уменшить красоты въ изображении мысли своей. Щастливы тѣ въ ономъ, которыя о красотѣ мыслей не пекутся, или паче достигнуть ея суетную надежду имѣютъ. Они безъ сожалѣнія риѳмѣ, пресѣченію и стопѣ, мысли свои на жертву приносятъ. Не безщастны и тѣ, которыя сочиняя стихи съ риѳмами, ни о чистыхъ стопахъ ни о хорошихъ риѳмахъ не думаютъ, а всѣхъ щастливяе тѣ, которыя сочиняя стихи, ни о чемъ не думаютъ; ето всево легче. Въ собственныхъ именахъ по свойству произношенія нашего языка, ежели слѣдуетъ послѣ I, А, ставьте, вездѣ въ моихъ сочиненіяхъ Я. На прим: вмѣсто, Діана, Маріа, Наталіа. Діяна, Марія, Наталія. Въ другихъ словахъ изъ языковъ чужихъ такъ же, на прим: вмѣсто, Елегіа, Церемоніа, Азіа, Иліада: Елегія, Церемонія, Азія, Иліяда, ибо произношенію нашему не свойственно. А и У въ срединѣ и въ концѣ слова безъ литеръ безгласныхъ выговаривать по естеству ихъ и всегда кромѣ начала слова А, и У, стоя одни перемѣняются въ Я, и Ю; Не говорится Iунь, Iуль, Iудея, но Iюнь, Iюль, Iюдея. Грубой гласной литеры У, древнія Славяны и въ началѣ слова не выговаривали, прилагая къ У, О, для умягченія грубости литеры У, непріятельницы музыки, и выговаривали О, весьма коротко, которое почти не слышно было, лишь только смягчало грубость литеры У, и ради того во всѣхъ нашихъ древнихъ книгахъ У, безъ О, въ началѣ ни гдѣ не положено. А у Грековъ, У, изъ двухъ литеръ по той же причинѣ составляется. При безгласныхъ посреди слова ставился у насъ вездѣ Икъ, которой мягче нежели У, произносился, что и нынѣ наблюдать надобно: на концѣ стоя У, одно, премѣнялося оно въ Ю, и только стоя на концѣ съ безгласною литерою произносилося, когда грубость ево дѣйствовать не можетъ. Свойственно естеству человѣческому, а можетъ быть и всякому животному грубое произношеніе голоса сколько можно умягчать, отъ чего родилась музыка и стопосложеніе. Всѣ языки имѣютъ грубости, одинъ болѣе, другой менѣе; ибо языки составляются не учеными людьми, но людьми, и не одними разсудительными, но всякими; такъ тожъ естество, которое въ грубости впадетъ, оныя грубости и смягчаетъ. Языки разныя имѣютъ суровости; разныя къ тому и способы употребляются. Въ нашемъ языкѣ слуху досаждаютъ изъ несогласныхъ литеръ составленныя слоги, а особливо изъ трехъ безгласныхъ литеръ, или когда конецъ слова, съ началомъ того слова, которое слѣдуетъ ему, не согласенъ: что я хотя и весьма наблюдаю стараяся разносить какъ возможно слова непріятно слуху сражающіяся, да не только въ стихахъ но и въ простой рѣчи; однако не всегда то здѣлать можно, а языка ломать не надлежитъ; лутче суровое произношеніе нежели странное словъ составленіе. Суровыя слоги суть такова свойства: Гла, хла, мгла, жгла и пр: тому подобныя. Суровыя выраженія суть такова свойства: Буквъ безгласныхъ спряженіе. Безъ похвалъ твердость злата. Есть жизнь многолѣтна. Совѣсть злая. Прахъ трехъ правоучителей. Верстъ мгновенно. Отворять врата. Взглядъ перемѣнить и пр. На противъ того гласныя наши литеры предовсѣми извѣстныхъ языковъ превосходство имѣютъ, и ими смягчаемъ мы пріятнѣйшимъ образомъ суровости нѣкоторыхъ нашихъ слоговъ. Не только А въ Я, и У въ Ю, премѣняются, но всѣ гласныя въ выговорѣ часто премѣняются. О въ А; ибо А мягче слышится, и суровъ онъ только послѣ гласной литеры. И, премѣняется въ выговорѣ въ IИ. Е въ началѣ и въ концѣ слова всегда двугласная литера. Вошла было въ нашу Азбуку странная литера для изъясненія словъ чужихъ; однако сей пришлецъ выгнанъ, и ставимъ мы въ тѣхъ мѣстахъ, где она становиться хотела, старинную свою литеру Е, и чужія слова по свойству нашего произношенія изображаемъ ею на пр. Ева, Европа, Евнухъ, и пр. А что не говорятъ, Еденбургъ, Едуардъ, Ерцгерцогъ, а по свойству другихъ языковъ произносятъ, тому притчина та, что мы свой выговоръ и языкъ портить намѣрены, и во всякихъ обстоятельствахъ Нѣмецкой и Французской языкъ прекрасному своему языку предпочитаемъ, котораго красоты многія и не знаютъ, а не зная красоты природнаго языка, можно ли красоты познать чужихъ языковъ, ето я предаю разсужденію всѣхъ людей, кромѣ самыхъ невѣжъ, которыхъ какъ велико число, я не вѣдаю. Слѣдуйте въ правописании и во многомъ протчемъ до Грамматики и до вашей должности касающемся, больше древнимъ переводамъ Греческихъ книгъ, нежели худымъ съ Немецкаго и Французскаго языковъ переводамъ, отмѣняя враки переводчиковъ, ежели они вамъ позволятъ. Вы знаете, что не только многія переводчики, но и нѣкоторыя Авторы грамотѣ еще менше знаютъ нежели подьячія, которыя высокомѣрятся любимыми своими словами, Понеже, Точію, Якобы, Имѣетъ быть, Не имѣется, и протчими такими. А о подьячихъ не заключайте, что они искусняе васъ, что въ два яруса ставятъ литеры и четыре литеры узорно въ словѣ Лѣта, перепутываютъ, ниже изъ того что они богатяе васъ, вседневно примѣчая что безграмотныя люди всегда грамотныхъ людей богатяе бываютъ. А писцами называются они Иронически, потому что они писать не умѣютъ, да ето жъ и не ихъ должность; ихъ должность обирать.

Воспроизводится по

Полное собранiе всѣхъ сочиненiй, въ стихахъ и прозѣ, покойнаго Дѣйствительнаго Статскаго Совѣтника, Ордена Св. Анны Кавалера и Лейпцигскаго Ученаго Собранiя Члена, Александра Петровича Сумарокова. Собраны и изданы въ удовольствiе Любителей Россiйской Учености Николаемъ Новиковымъ Членомъ Вольнаго Россiйскаго Собранiя при Императорскомъ Московскомъ Университетѣ. Въ Москвѣ, въ Университетской Типографiи у Н.Новикова, 1787 года. Изданiе второе. Чч. I-X.

К типографским наборщикам (ч. VI, стр. 307--315).

http://lengvizdika.narod2.ru/biblioteka/-yazikoznanie/-sumarokov_ap_lingvisticheskie_sochineniya_/