|
В духане, меж блюд и хохочущих морд,
На чёрной клеёнке, на скатерти мокрой
Художник белилами, суриком, охрой
Наметил огромный, как жизнь, натюрморт.
Духанщик ему кахетинским платил
За яркую вывеску. Старое сердце
Стучало от счастья, когда для кутил
Писал он пожар помидоров и перца.
Верблюды и кони, медведи и львы
Смотрели в глаза ему дико и кротко.
Козёл улыбался в седую бородку
И прыгал на коврик зелёной травы.
Цыплята, как пули, нацелившись в мир,
Сияли прообразом райского детства.
От жизни художнику некуда деться!
Он прямо из рук эту прорву кормил.
В больших шароварах серьёзный кинто́,
Дитя в гофрированном платьице, девы
Лилейные и полногрудые! Где вы?
Кто дал вам безсмертие, выдумал кто?
Расселины, выставившись напоказ,
Сверкали безстрашием рысей и кошек.
Как бешено за́лит луной, как роскошен,
Как жутко раскрашен старинный Кавказ!
И пенились винные роги. Вода
Плескалась в больших тонкогорлых кувшинах.
Рассвет наступил в голосах петушиных,
Во здравие утра сказал тамада.
<1935>
|
|
https://gab-garevoi.livejournal.com/3070.html
http://www.bards.ru/archives/part.php?id=23683
Мы в Телеграм