Сам я из Батака, — знаешь ли Батак?
Далеко́ отсюда, где-то за горами…
Без отца, без мамки, сирота-бедняк,
Я бреду, озябший, зимними полями.
Ты Батак не знаешь? Родина моя…
Помню время злое, словно день вчерашний…
Было девять братьев, а остался я…
Если б рассказать вам, вам бы стало страшно…
Сам я видел, дядя, как убили их…
Топором рубили… там, на пне берёзы…
Только брат мой, Пеню, крикнул и затих…
Так погибли братья… А один злодей
Бабку в грудь ударил… пуще всех старался…
Кровь текла по стоку, как весной ручей…
Только я, последний, жив тогда остался…
Помню, как отец мой с топором в руках
Встал в дверях, чтоб туркам преградить дорогу,
Как раздался выстрел где-то в двух шагах,
И упал он навзничь, головой к порогу…
Помню, как, рыдая, прибежала мать,
Как упала, билась оземь головою,
Как оцепенела, стала затихать…
Как её убили… Стал я сиротою.
Ох, как было страшно, кабы ты там был!..
Как ушел, не знаю, от ножа лихого…
Тут сарай наш вспыхнул — кто-то подпалил…
Замычала наша старая корова…
Я тогда пустился со двора бегом,
Но потом слыхал я, люди говорили,
Что тогда сгорели в том огне большом
Дедушка и дядя… Всех они убили…
И сгорела церковь… В этот день в живых
Мало кто остался — взрослые и дети
Все в огне погибли, кто-то запер их…
Трандафил, священник, на глазах у всех
Был прибит гвоздями, на дверях распятый…
Ты не слышал разве, дядя, про Батак?
Далеко отсюда, где-то за горами…
Так прошу я хлеба, сирота-бедняк,
И бреду, озябший, зимними полями.
Мы в Телеграм