События выстроив без спешки по порядку,
Стихал последний перед Пасхою четверг,
Ночь затушила чернотой остатки
Закатного костра, и день померк.
И город будто в тишине пригнулся,
И сгорбленным пред звёздами предстал,
Ввысь башнями и стенами тянулся
Луной облитый иудейский храм.
Он опасался скорого навета,
И дом, где Пасху есть они могли.
Велел найти двоим лишь по приметам:
Прохожий у ворот, кувшин воды.
Всё шло размеренно, как будто и случайно
Нашлись и устланная горница и стол,
И переплёлся вечер с вечной тайной…
С двенадцатью Он тихо в дом вошёл…
И было таинство дано в воспоминанье:
Чаша вина, ломанный хлеб для них,
Чтоб каждый в предрекаемых скитаньях
Не забывал, Чей стал он ученик.
Понять все́ не могли, как ни старались,
И лишь надеялись: придёт заветный час.
От странных слов вдруг споры разгорались:
Кто больше, и зачем так мало нас.
Он подождал, когда гам прекратится,
Сказал: «Симо́н, се сатана просил,
Чтоб сеять вас повсюду, как пшеницу,
Я ж о тебе молитвы возносил».
Мы в Телеграм