СЛОВО О ПОЛКУ ИГОРЕВЕ,
ИГОРЯ, СЫНА СВЯТОСЛАВА,
ВНУКА ОЛЕГОВА.
Хорошо бы нам, братия, начать
Повесть трудную о Игоревом войске,
И словами старыми поведать
О походе Игоря, сына Святослава.
Будем, братья, песню начинать
Не по замышлению Бояна,
А по времени сего былинам.
Ибо если Боян вещий
Песнь хотел творить кому-то,
Помнил ведь усобицы
Первых тех времен,
Растекался белкой он по древу,
Серым волком по земле,
Сизым орлом под облаком.
Выпускал он десять соколов
На стаю лебедей.
И которую сокол достает,
Та лебедушка песнь поет
Ярославу старому,
Храброму Мстиславу,
Что злодея Редедю зарезал
Прямо пред касожскими полками,
Красному Роману — сыну Святослава.
Но Боян не десять соколов
На лебяжью стаю выпускает —
Боян, братья, вещие персты
На живые струны воскладает —
Они ж сами князьям славу рокотали.
Так начнем же, братья, эту повесть
От старого Владимира до нынешнего Игоря.
Закалил он ум своей отвагой,
Мужеством наострил свое сердце,
Тело же наполнил ратным духом,
И за землю Русскую повел он
Храбрые полки на землю Половецкую...
О Боян, ты стародавний наш певец!
Если б ты по соловьиному воспел
Ратные полки, соловушкой скача
Меж ветвями мысленного древа,
И под облака умом взлетая,
Чтобы обозреть поля и горы
И прославить время удалое,
Ты бы пел, о, вещий песнотворец:
«То не соколов несет по небу буря
Чрез широкие поля на Дон великий —
Стаи галочьи летят, спасаясь».
Пел бы ты, Боян, Велесов внуче:
«Кони ржут за Сулой пограничной —
А в Киеве славу звонят, призывают
Трубят в Новеграде трубы над войсками —
Уж стоят в Путивле боевые стяги».
Ожидает брата Игорь,
Князя Всеволода, брата милого.
И сказал ему тур буйный Всеволод:
«Один брат ты, Игорь!
Один свет светлый,
Оба мы с тобою. Святославичи!
Седлай, брате,
Своих борзых коней!
А мои оседланы, готовы
Перед Курском стоят.
А мои то куряне —
Добрые воины.
Родились под трубами,
Под шлемами баюканы,
С копий острых вскормлены.
Ведомы им тропы,
Овраги знакомы,
Луки их напряжены,
Колчаны отворены,
Сабли заострены.
Сами скачут в поле
Серыми волками,
Себе ищут чести,
А князю — славы».
Посмотрел тогда на солнце Игорь,
Видит — все войска покрыты тьмою от него.
Говорит своей дружине князь:
«Братья и дружина!
Лучше пасть в бою,
Чем в полон попасть.
Сядем, братья, на борзых коней
Да посмотрим синего Дона.
Я хочу копье преломить свое
Вместе с вами, русичи,
На краю поля Половецкого.
Или голову сложить,
Либо шлемом испить Дону синего».
Захватило князя жаждою победы,
Пренебрег знамением небесным.
Тут вступил князь в золотое стремя
И поехал он по чисту полю.
Солнце ему тьмою путь загородило,
Ночь грозою стонет, птиц уснувших будит,
И степные крысы свищут.
Встрепенулся Див с вершины древа,
Кличет и чужим велит послушать
С Волги и Поморья,
Сулы пограничной,
Сурожа и Корсуня,
И тебе, болван Тьмутараканский!
А половцы нехожеными тропами
Заспешили к Дону великому
Скрипят их телеги в полуночи
Лебедями разозленными.
Игорь воинов к Дону ведет.
Уж на дубах птицы беду накликают,
По оврагам волки грозу навывают,
И зверей на кости орлы созывают.
О, Русская земля!
Уже ты за холмами!
Долго меркнет ночь,
Заря засияла,
Мглой поля покрыты,
Щебет соловьиный засыпает.
Говор галок пробудился.
Русичи червлеными щитами
Поле заградили.
Ищут себе чести,
А князю — славы.
И побили, потоптали половецкие полки
Спозаранок в пятницу.
По полю рассыпались стрелами,
И помчали красных девок половецких,
С ними злато и шелка, бархаты богатые.
Где болото, грязь — там мосты мости!
Покрывалами, платками,
Шубами и кожухами,
Половецким нарядом узорчатым.
А червленый стяг, белая хоругвь,
На серебряном копье золотой бунчук —
Храброму Святославичу!
Дремлют в поле
Храбрые наследники Олега,
Далеко орлята залетели.
И ни кречеты, и ни соколы,
И ни ты, поганый половчина,
Черный ворон воронович
Не сумеете орлов осилить,
Не родился тот, кто их обидит...
Бежит Гзак серым волком,
Кончак след ему правит
К Дону великому.
На другой день раным-рано
Кровавая заря рассвет возвещает,
Черные тучи с моря идут,
Солнце русское притушить хотят,
В них трепещут синие молнии.
Быть грому великому!
Будет стрелами дождь над Доном хлестать,
На реке, на Каяле будут копья трещать,
По шеломам чужим сабли градом бить!
О, Русская земля!
Уже ты за холмами!
Что ж ты, ветер, внук Стрибожий,
С моря дуешь, стрелы гонишь
На храбрые полки Игоря?
Чу! Земля гудит,
Реки мутно текут,
Пылью степь покрыта.
Видишь, стяги полощут
Не наших полков.
То от Дона и от моря
Идут враги,
И со всех сторон
Русские полки обступили.
Дети бесовы
Криком степь заполнили.
Но стоят червленые щиты,
Храбры русичи поле заградили.
О, ярый тур, Всеволоде!
Бесстрашный воин
На поле брани,
Гремишь по шлемам
Мечом булатным,
Врагов сметая,
Разишь стрелами.
И там, где, тур, скачешь,
Златым шеломом сияя,
Там сталью каленой просечены шлемы,
И поганые головы катятся,
От тебя, ярый тур, Всеволоде.
И что тому раны, о братья,
Кто в бою забыл и жизнь и почести
И Чернигов, отчий стольный град,
И повадки милые, желанные
Супруги своей, красной Глебовны.
Были старые века,
Пришли новые года.
И были походы Олеговы,
Олега Святославича.
Тот Олег ведь горе-князь
Рознь, крамолу мечом ковал,
Стрелы по земле рассевал.
Вступит в злато стремя во Тьмутаракани —
Звон тот слышит Ярослав в стольном Киеве,
И Владимиру в Чернигове уши заложило.
Брату же, Борису Вячеславичу,
За Олегову обиду смерть присудили,
В ковыле в зеленый саван спать положили.
И тогда же Святополк и с Каялы такой,
Иноходцами угорскими лелеючи,
Вез убитого отца ко святой Софии в Киеве.
При Олеге том, Гориславиче
Засевалась земля крамолою,
Прорастала трава усобицей,
Погибала русичей отчина,
Человечий век укорачивался.
Редко на Руси орали пахари,
Часто вороны каркали над трупами,
Галки сварились, кости делячи.
Было то в старые века и сечи старые,
А о сечи такой и не слыхивали!
Там с утра до вечера,
А с вечера до свету
Летят стрелы каленые,
Гремят сабли о шеломы,
Трещат копья харалужные
Во поле неведомом
Среди земли половецкой.
Там земля черная
Копытами вспахана,
Костьми засеяна,
А кровью полита.
Горем всходы взошли по Русской земле!
Что шумит, что звенит
Далеко на ранней заре? —
Игорь полки заворачивает
Выручать брата милого Всеволода.
Они бились день, они бились другой,
А на третий день к полудню.
Пали стяги Игоревы,
Разлучились тут братья
У берега быстрой Каялы.
Недостало тут вина кровавого,
Храбры русичи
Пир окончили,
Сватов напоили,
Сами полегли за землю Русскую.
В жалости травы поникли,
Древо в горе к земле преклонилось.
Горе, братья, невеселое время настало!
Силу нашу уже одолела пустыня.
Встала дева Обида
На силу Даждьбожьего внука,
Вступила на отчую землю...
И, всплеснув, лебединые крылья
У синего моря, у Дона
Смахнули с родимой земли
Благоденное время.
Не встают князья против половцев,
Ибо молвит брату брат:
«То — мое, и это — мое же».
Стали малое возвеличивать
И крамолу сами на себя ковать.
А поганые со всех сторон
Побеждать приходят землю. Русскую.
К морю далеко, о, сокол,
Залетел, птиц побивая.
Но теперь не воскресить
Храбра Игорева войска!
По ним горе причитает,
Стонет Русская земля,
Морем пламени объята.
Русские рыдают жёны,
Горько плача, причитают:
«На кого вы нас покинули,
Лады милые?
О вас мыслию не мыслить,
О вас думою не думать,
В очи ваши не глядеть
Больше никогда!
Доля впереди сиротская,
Горькая, без злата-серебра».
Застонал, брат, Киев от горя,
А Чернигов от напасти.
Разлилась тоска по родной земле,
Течет рекою полною
Печаль сквозь землю Русскую.
А князья крамолу на себя куют,
А поганые со всех сторон
Унижать приходят землю Русскую,
Дань имеют с каждого двора.
Ведь те братья Святославичи,
Игорь, Всеволод
Горе злое разбудили,
Усыпленное отцом их
Святославом грозным Киевским.
Он врага разил грозою,
Харалужными мечами,
Наступил на вражью землю,
Потоптал холмы, овраги,
Замутил озера, реки,
Иссушил пруды, болота.
А поганого Кобяка
Из полков железных вырвал,
И на цепь его, собаку,
Посадил в своей столице.
Тут и немцы и венеды,
Тут и греки и моравы
Поют славу Святославу,
Кают князя Игоря,
Что рассыпал свое злато
На брегах реки Каялы,
Утопил на дне добычу.
Он сидел высоко, гордо в золотом седле,
А теперь он раб-колодник на хромом коне.
И на городских забралах
Разлилось уныние,
И веселие поникло!
А на Киевских горах
Видел мутный сон князь Святослав.
Молвил: «Этой ночью с вечера
Накрывали будто саваном меня.
Наливали синего вина,
С горем смешанного,
Скатный жемчуг половецкий
Словно камни сыпался на грудь.
Уже пели, отпевали там меня,
Уже досками забили
Златоверхий терем мой.
И всю ночь вороны каркали,
И снялись под утро стаею,
Понеслися к морю синему».
И сказали бояре Святославу:
«То печалью, княже, ум заполонило,
Ведь два сокола слетели
С отчего престола золотого
Поискати град Тьмутаракань
И испить шеломом Дону синего.
Но подрезали им крылья саблями поганых
И опутали оковами железными.
Тьмой заволоклись два солнца ясные,
И погасли зарева багряные,
И померкли молодые месяцы.
Уж на речке, на Каяле
Черной тьмою свет задушен,
И кошачее отродье половецкое
Набежало, как чума, на землю Русскую.
И хвалу уже хула гнетет,
Вместо воли уже — принуждение,
Див уже на землю с дуба свергнулся.
Вот и готские девы красные
Песни завели у моря синего,
Похваляются древними набегами,
Звеня Русским золотом.
А твоей дружине уж не до веселия!»
И тогда великий Святослав
Изронил златое слово,
Со слезами смешано. Молвил:
«О, сыны мои! Игорь! Всеволод!
Рано начали землю половецкую
Воевать мечом, себе славы искать.
Много крови пролили,
А чести не добыли,
Хоть сердца ваши храбры,
Харалугом жестко скованы,
В буйстве закаленные.
С сединой моей серебряной
Что ж вы сотворили?
Где же сила наша, что у брата Ярослава
На Черниговской земле в дружинах скрыта?
Ведь они победным кликом
И с ножами, без щитов,
Но звеня прадедовою славой,
Полки вражьи побеждают.
Но сказали вы: «И сами мы могучи!
Славу прошлую похитим,
А новую поделим сами!»
Надо старому мне помолодеть
И могучим соколом взлететь,
Защитить гнездо свое родное,
Посбивать поганых птиц.
Но вот зло — не в помощь мне князья,
Времена вспять повернули.
Вот у Римова кричат
От сабель половецких,
А Владимир весь изранен.
Горе и тоска сыну Глебову!
Князь великий Всеволоде!
Мыслию примчись издалека
Отчий золотой престол оборонить!
Ты ведь можешь вычерпать шеломом Дон,
Волгу веслами порасплескать!
Был бы ты здесь, как гроши медные,
Были бы рабы, невольницы.
Ты ведь можешь, как стрелами, стрелять
Удалыми сынами Глебовыми.
Ты, буй Рюрик, и Давыд!
Воины ль не ваши
В золоченых шлемах
Плавали по крови?
Не от вас ли храбрая дружина
Рыкает, как туры,
Саблями изранена
В поле неизвестном?
В золотые стремена вступите,
Господа, за времени сего обиду!
За землю Русскую,
За раны Игоря,
Храброго Святославича!
Ярослав из Галича, мудрый Осмомысл!
Высоко сидишь ты
На златом престоле.
И твои полки стальные —
У Венгерских гор отроги.
Королю ты путь отрезал,
Затворил в Дунай ворота.
Шлешь сквозь тучи караваны,
Суды рядишь до Дуная.
Грозы-молнии твои текут по землям,
Пред тобой ворота Киев отворяет.
Ты стреляешь с отчего престола
По Салтанам за морями.
Стреляй, господине,
Кончака, поганого кощея.
За землю Русскую,
За раны Игоря,
Храброго Святославича!
А ты буй Роман, и ты, Мстислав!
Смело мыслите и дело ваше храброе,
Высоко, отважно вы взлетаете
И взмываете, как сокол, на ветрах,
Чтобы птицу в буйстве одолеть.
От кольчуг железных, мечей харалужных,
От шеломов тяжких дрожит земля,
И Литва, Ятвяги, Половцы, Хинова
Копья побросали, головы склоня.
Но уже, князья, для Игоря
Солнце почернело.
Не к добру листву деревья обронили,
По Роси и по Суле грады поделили.
Храбра Игорева войска
Уж не воскресить!
Выйдите на поле брани,
Дон зовет вас на победу,
Храбрые князья!
Ингварь и Всеволод,
Соколиное гнездо Мстиславичей!
Вы добились власти не победами,
Где же ваши копья быстрые,
Шлемы золотые, харалужные мечи?
Острыми стрелами степи заградите
За землю Русскую,
За раны Игоря,
Храброго Святославича!
Уж по Суле к граду Переславлю
Не текут серебряные струи.
Пограничная Двина течет болотом —
Полоцк без защиты от литовцев.
Храбрый Изяслав звонил один же
Острыми мечами в шлем литовский,
Помрачил лишь дедовскую славу.
На траве кровавой сам мечами
Был литовскими изрублен.
Под червлеными щитами
Возлежал со смертью он на ложе
И сказал: «Дружину твою, княже,
Приодели птицы крылами,
А звери кровь полизали».
Братьев не позвал он в бой с врагами,
И один из храбра тела
Изронил жемчужную он душу
Через ожерелие златое.
Голоса унылы и веселие поникло,
Трубят трубы городские!
Ярослав и все внуки Всеслава!
Склоните стяги свои,
Зазубрены мечи опустите,
Не срамите дедову славу!
Ибо вы своими крамолами
Навели врагов на землю Русскую,
Половцев поганых насилие.
В стародавние те времена
Знатный предок ваш
Всеслав Полоцкий неприкаянный
Выбрал жребием Киев-девицу.
Подскакал на хитром коне,
Золотого стола тронул копием.
А уж к полночи лютым зверем он,
Синей мглою позавесившись,
Поскакал-помчал к Новугороду,
Отворил ворота силою,
Расшиб славу Ярославову.
Серым волком скакал
До Немиги-реки.
На Немиге снопы стелят из голов,
Молотят цепами харалужными.
На току там жизнь-живот кладут,
И от тела душу отвевают.
У Немиги берега кровавые,
Не зерном они засеяны,
А засеяны костьми Русских сынов.
А Всеслав-князь людям правит суд
А князьям города рядит.
Он по темным ночам волком рыщет сам,
Солнце быстрое обгоняет.
Ночью в Киеве, утром во Тьмутаракани.
Если в Полоцке звонят заутреню рано,
Колокольный тот звон слышит в Киеве.
Хоть и вещая душа в его теле дерзком,
Но страдал от бед он часто.
Ему вещий Боян так припевку сложил:
«Хоть хитрому, хоть умному,
Хоть ведуну разумному,
Но Божия суда не миновать!»
О, стонати Русской земле,
Время первое и первых князей поминая!
Того старого Владимира
У гор Киевских не удерживали.
Ныне тоже стоят стяги Рюриковы,
А другие стоят Давыдовы,
Но врозь полотнища веют
И копья поют!
На Дунае Ярославны голос слышится с зарею,
Одинокою кукушкой горько плачет и тоскует:
«Полечу я над Дунаем незаметною зозулей,
Омочу рукав шелковый я крутой волной Каялы,
И утру тебе я раны, окровавлены жестоко,
Горестной водой Каялы, князь мой, радость моя, лада!»
Ярославна рано плачет у Путивля на забрале,
Причитая: «О, Ветрило! Почему так сильно веешь
Легковейными крылами, мечешь вражеские стрелы
Прямо на дружину лады, воинов его отважных?
Мало ли тебе лелеять корабли на синем морем,
Зыбким облаком и громом велевать в долинах горных?
О, Ветрило мой могучий! Почему, крылом повея,
Мою радость и веселье по ковылию развеял?»
Ярославна рано плачет над воротами Путивля,
Причитая: «Днепр-Словутич! Ты пробил свои пороги
Через каменные горы вплоть до степи половецкой,
Святославовы ладьи ты перенес со славным войском,
Перенес их прямо к цели, на волнах своих лелея.
Принеси же, Днепр могучий, князя, радость мою, ладу,
Чтобы слёз к нему на море я не слала утром рано!»
Ярославна рано плачет у Путивля на забрале,
Причитая: «О, Светило! О, Владыко светоносный!
Всем ты трижды светло, Солнце! Всем тепло ты и прекрасно!
Почему же, Господине! Князя, радость мою, ладу,
Воинов его безстрашных жаждою горючей поишь?
Почему же распростер ты жаркие лучи над ними,
Обезсиливаешь луки во поле безводном, вражьем?»
Море взыграло в полуночи,
Смерчи из мглы подымаются,
Бог великий князю Игорю
На родную землю путь указывает
К золотому престолу отчему.
Погасли вечерние зори,
Игорь спит и не спит,
Игорь мыслью поля измеряет
От великого Дона до малого Донца.
Овлур свистнул за рекой…
Конь в полуночи…
Эй, не спи, понимай!..
Князю Игорю не быть?!
Вскрикнул, стукнула земля,
Зашумела трава,
Вежи половецкие задвигались.
Скакнул Игорь горностаем к тростникам,
Белым гоголем на воду пал,
На борзого коня вскинулся.
Волком босым — к Донецким лугам,
Соколом полетел под мглою…
Белы гуси-лебеди — на лету сбивай!
Игорь соколом скорым летит,
Овлур волком верным спешит.
Осыпались росы студеные,
Кони борзые пали загнаны.
Донец Игорю говорит, журча:
«Князю Игорю — величие,
Кончаку — бесчестие,
А Русской земле — веселие!»
Игорь в ответ говорит ему:
«Славен будь, величавый Донец!
Ты лелеешь меня на своих волнах,
Зелену́ траву на твоих брегах
Ты постлал постелью серебряной,
Ты укрыл меня мглою теплою,
Зелены́х дерев тихой сенией.
Сторожил в воде чутким гоголем,
В струях чайкою, в ветрах утицей.
А была река Стугна стужая,
Струя мелкая, вода жадная.
Пожрала чужие ручьи, потоки,
Разодрала струги княжие,
Ростислава князя унесла на дно
В темны омуты у брегов Днепра.
Горько плачет мать Ростиславова,
Князя юного жалеют, уныли цветы,
Древо с горем к земле преклонилось.
Не сороки то стрекочут —
Это Гзак с Кончаком
По следам князя Игоря рыщут.
А сороки не стрекочут,
И не каркают вороны,
Крики галочьи умолкли,
Уползают поползни,
Дятлы стуком кажут
Путь к реке,
Соловьи веселы песни
Поют о рассвете.
Молвит Гзак Кончаку:
«Сокол уж ко гнезду летит,
Но остался соколич в плену,
Расстреляем его стрелами злачеными».
А Кончак молвит Гзаку так:
«Сокол пусть ко гнезду летит,
Сокольца же опутаем
Красной девицей половецкою».
А на то ему Гзак:
«Коли спутаем красной девицей,
Будет так, что ни сокольца нам,
Ни красной девицы.
И начнут нас бить
Птицы в поле половецком».
В стародавние года Ярославовы
Песнотворцы, любимцы княжие,
Боян вещий и Ходына
Так говаривали:
«Голове без плеч не прожить,
Да и телу одному не жить!"
А Русской земле — без Игоря!
Солнце светится на небесах —
Игорь князь в Русской земле.
На Дунае поют девицы —
Голоса летят до Киева,
Вьются через море.
Едет Игорь князь по родной земле
Поклониться святой Богородице.
Страны рады, города веселы!
Песню-славу поем
Мы для старых князей,
А потом молодым повторяем.
Слава Игорю Святославичу!
Туру Всеволоду Святославичу!
И Владимиру, сыну Игореву!
Здравы будьте, князья и дружина!
Побораем врага, защитим христиан!
Слава воинам нашим!
Аминь.
Мы в Телеграм