* * *
Пропели «Аллилуйа»,
И крестный ход взопрел.
Жара под стать июлю,
А ведь ещё апрель.
И, как зубною пастой,
Рот связан сырной пасхой,
И крикнешь лихача,
Отведав кулича.
А Питер белый, красный
От шелухи с яиц,
И человек напрасный
Тот, кто не пассеист.
Ему не быть артистом,
Он точно не поэт…
На фото гимназистом
Запечатлён мой дед.
С ним два гардемарина
(О, Русская земля!)
И, как из стеарина,
Светлы их кителя.
Шёл дым из аппарата,
Слепил мгновенный сверк.
Три юноши, три брата,
И предыдущий век.
Который всё старее,
И тем больнее боль.
Где и вода мокрее,
И солонее соль.
Один дождётся пули
В классическом каре,
Другой сгниет в Стамбуле,
А может, в Анкаре.
И, словно бы в задоре,
Переупрямив бред,
Смерть выпросит у моря
Мой сухопутный дед.
Он стоек был и пылок,
Недостижимо чист.
И на барже́ в затылок
Ему стрельнул чекист.
И выругался длинно,
Изгадив сапоги.
Дед крикнул: — Ангелина! —
И не видал ни зги.
Ну, а пока, намедни,
Над сварой держит верх
Наш первый и последний
Безбрежный русский век.
Где гений — не уродство,
А норма бытия,
Где честь — не превосходство,
А крови лития.
Где брат свободен с братом,
Сверкают галуны,
И фотоаппаратом
Черты не стеснены.
На славу разговейся.
Российский человек,
И молодо напейся
За предыдущий век.
За ход его вальяжный,
Литое колесо,
За век, такой протяжный,
Что мы успели — всё…
<1979 — 1992>,
Малая Ослянка — Тамбов — Богородское
|
|
http://vtoraya-literatura.com/pdf/kontinent_078_1994__ocr.pdf
Мы в Телеграм