Парижские приму я Соловки,
Прообраз будущей полярной но́чи.
Надменных укорителей кивки,
Гнушенье, сухость, мёртвость и плевки, —
Здесь, на свободе, о тюрьме пророчат.
При всякой власти отошлёт канон
(Какой ни будь!) на этот мёртвый остров.
Где в северном сияньи небосклон,
Где множество поруганных икон,
Где в кельях-тюрьмах хлеб даётся чёрствый.
Повелевающий мне крест поднять,
Сама, в борьбу свободу претворяя,
О, взявши плуг, не поверну я вспять,
В любой стране, в любой тюрьме опять
На дар Твой кинусь, плача и взывая.
В любые кандалы пусть закуют,
Лишь был бы лик Твой ясен и раскован.
И Соловки приму я, как приют,
В котором Ангелы всегда поют, —
Мне каждый край Тобою обето́ван.
Чтоб только в человеческих руках
Твоя любовь живая не черствела,
Чтоб Твой огонь не вызвал рабий страх,
Чтоб в наших нищих и слепых сердцах
Всегда пылающая кровь грела.
Мы в Телеграм