|
1
В стране, не забывающей Линкольна,
В селе, где ни двора и ни кола,
Как женщина, печальна колокольня.
По мне, по мне звонят колокола.
По юношам, безвременно погибшим
На этой победительной войне,
По женщинам, усталым и поникшим,
И всё-таки они звонят по мне.
По старикам, давным-давно усопшим,
По морякам, оставшимся на дне,
По мумиям, загадочным, усохшим,
И всё-таки — по мне, по мне, по мне.
2
Прекрасен не прекрасной синерамой
Тот алчный и надменный материк,
А тем, что бородатый, синеглазый
Вдоль побережья шествует старик.
О, эта чистота на грани детства
И равенство с прохожими людьми!
Идёт он лёгкой поступью индейца
И знает толк в охоте и в любви.
К большим ступням он примеряет ласты,
И волны подступают к бороде,
И с выраженьем мудрости и ласки
Смеётся он, ступает по воде.
О, президентов выборы и крики!
Как там шумят и верховодят всласть…
И всё же книги — как над нами книги
Неумолимо проявляют власть!
Над миром простирается защита,
Защита их отцовской доброты.
Стоит охотник и солдат. Зашита
Его одежда. Помыслы чисты.
И, многоопытный свидетель века,
В том звоне различает он опять:
О, не обидь, несчастье, человека,
Не смей его у женщины отнять!
В тревоге неумолчной, сердобольной
Туда, к вершине солнца и дождей,
Восходит этот гомон колокольный,
Оплакивая горести людей.
<197?>
|
|
Из сб. Сны о Грузии, с. 27-28.
Мы в Телеграм