Свидетели поэты

1917

Ты говоришь — моя страна грешна́,
А я скажу — твоя страна безбожна.
Пускай на нас ещё лежит вина, —
Всё искупить и всё исправить можно.
Высокомерьем дух твой помрачён (Анна Ахматова), 1 января 1917

Ещё недавно так, пред Ним склоняя выи,
Клялися вы Его до гроба защищать,
И за Царя-Вождя, Хозяина России,
Вы обещали жизнь безропотно отдать.
И что же! Где слова? Где громкие обеты?
Где клятвы верности, присущие войскам?
Где ваших прадедов священные заветы?
А Он, обманутый, Он твёрдо верил вам!
Он, ваш исконный Царь, смиреньем благородный,
В своей душе Он мог ли помышлять,
Что вы готовитесь изменой всенародной
России честь навеки запятнать!
Предатели, рождённые рабами,
Свобода лживая не даст покоя вам.
Зальёте вы страну кровавыми ручьями,
И пламя пробежит по вашим городам.
Не будет мира вам в блудилище разврата,
Не будет клеветам и зависти конца;
Восстанет буйный брат на страждущего брата,
И мечь поднимет сын на старого отца…
В те дни, когда мы все так низко пали (Сергей Бехтеев), февраль 1917


В красной пляске круговой
Храмы я, смеясь, разрушу;
Вырву сердце, вырву душу
У живущих головой.

Я заставлю пред собой
Колебаться в страхе троны;
Я к ногам своим короны
Брошу с дьявольской хулой.

Позабудьте навсегда
Знанья, роскошь и искусства:
Я вам дам иные чувства,
Чувства, чуждые стыда.

Так иди ж на общий пир,
Зверь стобрюхий, многоликий;
Я — ваш царь, я — Хам великий;
Я сотру культурный мир!..»

Он идёт, великий Хам (Сергей Бехтеев), март 1917


В убогом рубище, нагая,
Моля о хлебе пред толпой,
Стоишь ты, наша Мать родная,
В углу с протянутой рукой.

И в дни народной деспотии
В бродяге нищенке простой
Никто не узнаёт России
И не считается с тобой.

Да будут прокляты потомством
Сыны, дерзнувшие предать
С таким преступным вероломством
Свою безпомощную Мать!
В убогом рубище, нагая (Сергей Бехтеев), апрель 1917



Из строгого, стройного храма
Ты вышла на визг площадей...
— Свобода! — Прекрасная Дама
Маркизов и русских князей.

Свершается страшная спевка, —
Обедня ещё впереди!
— Свобода! — Гулящая девка
На шалой солдатской груди!
Из строгого, стройного храма (Марина Цветаева), 26 мая 1917


Юнкерам, убитым в Нижнем

Смолкли трубы.
Доброй ночи —
Вам, разорванные в клочья —
На посту!
Сабли взмах (Марина Цветаева), 17 июля 1917

Была Державная Россия,
Была великая страна
С народом мощным, как стихия,
Непобедимым, как волна.
Но, под напором черни дикой,
Пред ложным призраком «сво-бо-д»
Не стало Родины великой
Распался скованный народ.
Была Державная Россия (Сергей Бехтеев), осень 1917



Когда приневская столица,
Забыв величие своё,
Как опьяневшая блудница,
Не знала, кто берёт её, —
Когда в тоске самоубийства (Анна Ахматова), осень 1917, Петербург

Рушатся кровли церквей и палат,
Падают в парке берёзы;
Эхом звериным далёко звучат
Вопли, хулы и угрозы.

Челядь под крики и звон топоров
Празднует праздник свободы.
С песнями пляшут у ярких костров
Диких людей хороводы.

Льется сивуха; ликует разврат;
Боги летят с пьедесталов;
Зычно скликает погромный набат
К падали красных шакалов.

Шапка упала к ногам звонаря;
Ждать, мол, осталось немного:
Выкинул он из России Царя,
Выкинет кстати и Бога.

Грозно удары гудят и гудят,
Колокол плачет и стонет;
Пьяный народ под зловещий набат
Совесть навеки хоронит.
Грозно удары гудят и гудят (Сергей Бехтеев), ноябрь 1917

С Россией кончено… На последя́х
Её мы прогалдели, проболтали,
Пролу́згали, пропили, проплевали,
Замызгали на грязных площадях,

Распродали на улицах: не надо ль
Кому земли, республик, да свобод,
Гражданских прав? И родину народ
Сам выволок на гно́ище, как падаль.
С Россией кончено… На последях (Максимилиан Волошин), 23 ноября 1917

— Голубо́чки где твои? — Нет корму.
— Кто унёс его? — Да ворон чёрный.
— Где кресты твои святые? — Сбиты.
— Где сыны твои, Москва? — Убиты.
Гришка-Вор тебя не ополячил (Марина Цветаева), 10 декабря 1917



Тяжёлое время всеобщей разрухи,
Как туча, нависло в стране;
И образ ужасный кровавой старухи
Повсюду мерещится мне.

Костлявая тень, с сатанинской улыбкой,
По градам и весям ползёт
И, нагло глумясь над народной ошибкой,
К свободе проклятой зовёт:

«Вставай, поднимайся, рабочая сила!
Кинжалы и косы востри:
Я долго боролась, но я победила,
И пали в России Цари!

Проснись, раскачайся, народ сиволапый,
Я чёрный вам дам передел:
Удвойте, утройте мужичьи нахрапы,
Делите господский надел.

Не бойтесь возмездья, не бойтесь расплаты,
Спешите за мной, удальцы!
Мозолистой дланью громи́те палаты,
Сжигайте дома и дворцы»…
...
Гремят и несутся хулы и проклятья,
Чернь празднует вольную новь,
И в пьяном неистовстве режутся братья,
И льётся крестьянская кровь!
Тяжёлое время всеобщей разрухи (Сергей Бехтеев), декабрь 1917


И расскажем мы внукам
Через годы лихие,
Как ходила по мукам
Вся в лохмотьях Россия…
Пусть торжественны речи (Юрий Олеша), 1917, Одесса

Русь горит!.. И безвозвратно
Гибнут пе́рлы красоты.
Так сбываются превратно
Вольнодумные мечты.
Русь горит! Пылают зданья (Сергей Бехтеев), 1917

1918

Не тем же ль духом одержима Ты, Русь глухонемая! Бес, Украв твой разум и свободу, Тебя кидает в огнь и в воду, О камни бьёт и гонит в лес. Был к Иисусу приведён (Максимилиан Волошин), 6 января 1918

Как сладко мы тебя любили, Россия милая моя, И как безумно погубили Под свист чужого соловья! Как сладко мы тебя любили (Фёдор Сологуб), 8/21 марта 1918 года

Кровных коней запрягайте в дро́вни! Графские ви́на пейте из луж! Единодержцы штыков и душ! Распродавайте — на вес — часовни, Монастыри — с молотка — на слом. Рвитесь на лошади в Божий дом! Перепивайтесь кровавым пойлом!

Стойла — в соборы! Соборы — в стойла! В чёртову дюжину — календарь! Нас под рогожу за слово: царь! Единодержцы гроше́й и ча́са! На куполах вымещайте злость! Распродавая нас всех на мясо, Раб худородный увидит — Расу: Чёрная кость — белую кость. Кровных коней запрягайте в дровни (Марина Цветаева), 22 марта 1918, Москва

Идёт по луговинам лития. Таинственная книга бытия Российского — где судьбы мира скрыты — Дочитана и наглухо закрыта.

И рыщет ветер, рыщет по степи́: — Россия! — Мученица! — С миром — спи! Идёт по луговинам лития (Марина Цветаева), 30 марта 1918

В дни созидаемого ада Сам утешения найдёшь. Опять в Россию верить надо, Событий отвергая ложь. В дни созидаемого ада (Фёдор Сологуб), весна 1918

Белогвардейцы! Го́рдиев узел Доблести русской! Белогвардейцы! Белые грузди Песенки русской! Белогвардейцы! Белые звёзды! С неба не выскрести! Белогвардейцы! Чёрные гвозди В рёбра Антихристу! Белогвардейцы! Гордиев узел (Марина Цветаева), 9 августа 1918

Там занимаются пожары, Там, сполоха́ми окружён, Мир сотрясается, и старый Переступается закон.

Там опьяневшие народы Ведёт безумие само, — И вот на чучеле свободы Безсменной пошлости клеймо. Среди обугленных развалин (Владимир Набоков), 23 октября 1918

Одни возносят на плакатах Свой бред о буржуазном зле, О светлых пролетариатах, Мещанском рае на земле…

В других весь цвет, вся гниль империй, Всё золото, весь тлен идей, Блеск всех великих фетише́й И всех научных суеверий.

Одни идут освобождать Москву и вновь сковать Россию, Другие, разнуздав стихию, Хотят весь мир пересоздать.

В тех и в других война вдохнула Гнев, жадность, мрачный хмель разгула,

А вслед героям и вождям Крадётся хищник стаей жадной, Чтоб мощь России неоглядной Размыкать и продать врагам:

Сгноить её пшеницы груды, Её безчестить небеса, Пожрать богатства, сжечь леса И высосать моря и руды. Одни восстали из подполий (Максимилиан Волошин), 22 ноября 1919

Убили Мать мою, убили, За что убили Мать мою?! Лежит в крови, в дорожной пы́ли, В родных степях, в родном краю. Убили Мать мою, убили (Филарет Чернов), 1918

Умертвили Россию мою, Схоронили в могиле немой! Я глубо́ко печаль затаю, Замолчу перед злою толпой. Умертвили Россию мою (Фёдор Сологуб), 1918